Эпикриз, написанный неизвестным наблюдателем,

исследователем андеграунда.(начало 90х)

ОБ АВТОРЕ ЭТИХ КАРТИН 

A.f{. 

 

К сожалению, устроите¬ли данной выставки не мо¬гут предоставить зрителям каких-нибудь достоверных сведений об авторе. 

Дело в том, что все фак¬ты, которые удалось собрать организаторам выставки, находятся в явном противо¬речии друг с другом. Более того, уже высказывалось мнение, что Николай Мяс¬ников - мифическая лич¬ность, что под этим именем (псевдонимом) работает группа новосибирских лите¬раторов. Состав группы не известен, однако в числе участников называют име¬на, поэтов Владимира Беря¬зева и Станислаеа Михай¬лова. Называются также имена Владимира Клименко и Геннадия Прашкевича, что, впрочем, вызывает со¬мнения. Геннадий Прашке¬Вич - иэвестный литератор и человек чрезвычайно заня¬той. Вряд ЛИ он имеет время для того. чтобы рисовать, даже изредка .. 

Есть предположение, что под этим псевдонимом выступает группа художников из товарищества "Бе¬лая галерея•, Это объяснение выглядит более дос¬товерно, если не учитывать того факта, что "Белая галерея•объединяет ДОВОЛЬНО известных художни¬ков; поэтому трудно обьяснить, зачем им нужна по¬добная акция, 

Было время, когда некоторые художники упор¬но настаивали на том, что под этим псевдонимом работает кто-то из алтайских художников, и даже назывались конкретные имена .. 

Наконец, высказывалось предположение, что под этим именем работает вполне конкретный че¬ловек, который по какой-то странной прихоти не желает фигурировать в обществе в своем собствен¬ном качестве, В связи с этим можно предположить, _ что у автора есть для этого веские причины, допус¬тим, какой-нибудь физический недостаток. 

Такая неопределенность в вопросе установле¬ния авторства вызывает полное недоумение. Ведь Сибирь - небольшая и вполне обозримая провин¬ция, где все друг друга знают, особенно в среде творческой интеллигенции. Трудно поверить, что человек, способный столь аккуратно закрыть повер¬хность листа краской, мо¬жет остаться здесь неза¬меченным, 

Исходя из сказанного, нам ничего не остается, кроме как перечислить те факты, относительно ко¬торых не возникает каких¬либо серьезных сомнений. 

Судя по всему, Нико¬лай Мясников родился и прожил большую часть своей жизни в городе Но¬восибирске. Впервые зта фамилия была замечена, на выставке художников журнала "ЭКа• (Новоси¬бирск, 1982). Известно также, что он сотрудничал в качестве художника-ил¬люстратора с Алтайским книжным издательством и издательством "Сибирь-ХХI век", Эарабатывал на жизнь дизайном, литера¬турой и архитектурой, 

Участвовал в выстав¬ках: 

1990 - персональная выставка, Новосибирск 1990 - совместная выставка сибирских и ис¬панских художников 

1992 - "Белая галерея", Новосибирск - Томск - Барнаул - Кемерово 

1995 - персональная выставка, Новосибирск и т.д. 

 

Работы хранятся в музейных коллекциях Ново¬сибирска и Калининграда. 

В заключение можно только предположить, что короткие рассказы, время от времени появляющи¬еся в периодике за подписью Николая Мясникова, при надлежат перу какого-то малоизвестного мос¬ковского или питерского литератора. 

 

 

Проза.

Николай Мясников

 

Вот так…

 

Человек родился в мир, подрос чуть-чуть, и его  выпустили 

гулять. Вышел он на крыльцо, и увидел: большие дома, деревья

большие, люди кругом, собаки бегают.

На газоне трава растет.

Так много всего, и все хочется потрогать, разглядеть

поближе.

Человек закричал от восторга и побежал.

И упал с крыльца, 

И набил себе шишку.

Как его звали, не знаю.

Может быть Иванов, может, Петров, а может Сидоров.

Или просто  - Герка.

А возможно, это была девочка. И тогда её звали Люська.

 

Человек посмотрел вверх и увидел небо.

Человек посмотрел вниз и увидел лужу. В луже тоже было 

небо.

Человек подошел и топнул по луже ногой.

И небо раскололось.

 

Человек поймал кузнечика, разглядел его и подергал за ногу.

Нога отломилась.

Человек подергал за другую ногу. Она тоже отломилась.

И человек отпустил кузнечика.

Но кузнечик не стал убегать. Наверное, он уже привык

к человеку.

А человек увидел птичку, и сразу забыл о кузнечике.

Иванова отдали в школу.

Петрова отвели в ГПТУ.

Сидорова – в университет.

А Люську отвели в детский сад.

В детском саду Люське понравилось. Дети плакали, а 

Люська  смеялась. Других тошнило от каши, а Люська просила добавки.

Потом дети подросли, и их отправили в школу.

А Люську оставили в садике.

Потом Люська подросла, и её назначили воспитательницей,

она уже больше не смеётся. У неё теперь много забот.

Дети плохо воспитаны. Плохо стоят в строю. Плохо

маршируют. Неправильно рисуют танк. Не знают  советского гимна.

И отказываются есть кашу.

Когда наступает тихий час, дети засыпают. А Люська 

уходит на кухню, садиться возле котла и доедает кашу.

 

Сидоров в детстве с крыльца падал, и разбил нос.

Петров падал в яму, а Люська падала с лестницы, когда у бабушки 

была. Иванов никуда не падал.

А потом их приняли в пионеры. 

 

Живот говорит заднице:

- Смотри, какую я котлету достал!

- Подумаешь, - говорит задница, - вот штанишки на мне, это да!

 

Иванов подрос немного, и в школьном туалете голую бабу 

нарисовал. Петров в подъезде плохое слово нацарапал. А Сидоров это

слово зачеркнул и написал рядом:

«Петров  – дурак».

Шла девочка мимо гаража. Вынула из кармашка кусочек

мела и написала старательно:

 «Я мимо проходила».

Из гаража пьяный мужик вышел. Посмотрел на девочку 

и сказал:

- Вот красотка–то растет! Беда мужикам будет. Вырастешь,

за генерала замуж выйдешь. Как звать-то тебя?

И Люська застеснялась.

-Ну, не бойся, - сказал мужик. - Генерал хороший. С усами.

 

Была раньше сказка такая.

Идет солдат через тайгу. С войны возвращается. Год идет –

лесу конца и краю не видно. Второй год идет – ни одного человека 

не встретил. Кругом тайга, да горы стоят.

- Заблудился, однако, - говорит солдат. 

На третий год вдалеке дымок увидел. Ближе подошел,

видит, избушка стоит, дым из трубы идет. На завалинке Букарка 

сидит.

- Здравствуй, Букарка, -  говорит солдат.

-Здравствуй, солдат, - говорит Букарка.

-Как с жизнью справляешься? – говорит солдат.

-Да вот, сижу, - отвечает Букарка. – А ты, служивый,

куда путь держишь?

-Да так, иду, - говорит солдат. – Ну, будь здоров, Букарка.

-Ну и тебе счастливо, солдат.

 

Петров спал и видел сон, будто спит он не один, а с

Люськой. И будто им ни сколько не стыдно, а даже весело. И даже 

очень приятно им было так спать.

А потом он проснулся, и увидел, что спал один.

И почему-то вдруг стало стыдно.

 

Сидоров шел и думал:

-  Какие все люди разные. Иванов любит котлеты. Петров

любит сладкое. А Люська не любит Анжелку. А я? – подумал он.

И сам себе ответил:

- Мне вообще все люди нравятся.

Тут он с размаху налетел на Герку.

- Вот они, денежки, - подумал Герка. И выбил Сидорову зуб,

и вывернул у него карманы.

 

Люська! – закричал Петров. – Я же тебя видел сегодня!

- Когда? – удивилась Люська.

- Ты мне во сне приснилась.

- Дурак! – сказала Люська и покраснела.

«Как она догадалась?» - удивился Петров.

И тоже покраснел.

 

Сидела на улице старушка с весами. Всех желающих за

пять копеек взвешивала.

Шла пышная тетка в пальто, хозяйственными сумками 

увешанная. Увидела старушку, и говорит:

- Как хорошо, что вы здесь. Наконец-то взвешаюсь.

И вместе с сумками, в пальто, в сапогах на весы встала.

- Да вы сумки-то поставьте на скамеечку, - сказала

старушка.

- Господи! – отвечает тетка. - Разве они мне прибавят.

 

 

Сидоров увидел, что в соседней квартире дверь открыта,

постучал – соседей нет. Ограбили квартиру, решил.

По пути в университет зашел участковому сообщить.

В участке тоже – дверь открыта, а никого нет.

Решил посидеть, подождать. Участковый только через час 

появился.

Посмотрел мимо Сидорова. В окно выглянул. По комнате

прошелся, фуражку на сейф бросил. Расческу достал, причесался.

Ногу поднял, подошву ботинка разглядел. Ремень поправил.

Потом за стол уселся, на Сидорова уставился.

- Ну, - говорит, - рассказывай. Что натворил?

- Я? – удивился Сидоров.

- А кто же? – удивился участковый. – Ты ж здесь сидишь.

- Так и вы сидите, - возразил Сидоров.

- Ишь ты, - сказал участковый. – Бойкий какой. Я на работе 

сижу, а ты в милиции. Понял?

Черт меня дернул сюда идти, подумал Сидоров.

 

«Подражать глупцу нельзя ни в коем случае.

Если, уподобляясь помешанному, человек побежит по дороге,

- это помешанный.

Если, уподобляясь злодею, он убивает другого человека, - 

это злодей.

Подражающий скакуну сродни скакуну.

Подражающий Шуню – последователь Шуня.

И тот, кто, пусть даже обманом, стремится быть похожим на мудреца, должен называться мудрецом».

 

Иванову родители дубленку купили.

Петров с первой зарплаты магнитофон купил. А Сидоров 

альбом Ван-Гога купил.

Люська купила себе трусы.

Дешевле, чем дубленка, но гораздо дороже, чем Ван-Гог.

Иванов гордо ходит в дубленке. Петров музыку слушает.

Сидоров альбом на видное место поставил.

А Люська трусики примерила, покружилась перед зеркалом,

и вдруг расстроилась. Такая красота, и ведь никому не покажешь.

 

Шел пьяный Петров с завода.

Сверху на него грустно Господь взирал, Ангелы смотрели.

Господь взял камешек и кинул в Петрова. Или промахнулся,

или вовсе попасть не хотел.

Метеорит Петрову под ноги упал.

Петров поднял голову, огляделся – никого в округ нет.

И громко сказал:

- А вот догнать бы тебя, да ноги повыдергать. Чтобы 

знал, как камни швырять!

 

-Ты у Люськи бываешь? – спросил Сидоров.

- Захожу иногда, - сказал Иванов.

- Ну и как она? – спросил Сидоров.

- Да никак, - ответил Иванов. – Приходит с работы и 

сидит одна.

- Зачем тебе это, не пойму - сказал Сидоров. – У тебя

и так баб – пяти мужикам не справиться. А ты ещё и Люську…

Мучаешь…

Ну зачем так, задумчиво сказал Иванов. – Надо же и 

ей… размяться иногда.

- Размяться, проворчал Сидоров. – Если бы не ты, может быть, она уже замуж вышла бы.

- Или совсем бы засохла, - ответил Иванов.

 

Люська бежала зарплату тратить.

Иванов бежал интервью брать.

Петров на почту шел, посылку получать.

Сидоров на свидание шел, аспирантку консультировать.

Шел Мясников по улице, глядел на них и думал:

- Один я никуда не иду.

       ______________

 

Когда то было Слово.

И было оно у Бога.

Потом появились люди. Разменяли его на мелочь и

поделили на всех.

А  Люське досталась сдача.

 

Потом был капитализм.

Иванов играл в карты и был в больших долгах.

Петров жил в фабричном поселке и имел бутылку по праздникам.

Сидоров служил в департаменте и имел репутацию.

Люська в домработницах ходила.

Герка тогда сутенером был. И однажды забит был до 

смерти. 

 

Потом наступил социализм.

Люська на постаменте стояла. В чугунном платье и 

отбойным молотком в руках. Иногда весло держала, иногда –

большой циркуль из гипса.

Иванов и Сидоров в почетном карауле стояли, в белых

рубашках и красных галстуках. Салют прохожим отдавали. По вечерам

в кино ходили. В фильмах Люську красиво показывали.

Петров к постаменту венки возлагал.

Все о северном полюсе мечтали.

Герка на Беломор-канале в большом почете ходил.

Но однажды ночью  забит был до смерти.

 

А потом все устали.

Сидели ночами на кухне, трепались ни о чем. Водку

пили. За Люськой лениво ухаживали.

Днем по знакомым бегали. Дубленки добывали. Телевизор

цветной. Трусы кружевные для Люськи.

Книжки добывали. Читали иногда.

 

А потом и это кончилось.

Сидоров электрическими проводами торговал, Петров

железные гаражи варил. Иванов в какую – то фирму директором пристроился.  И фирма прогорела.

Люська на базаре тряпьем торговала. Мерзла зимой,

летом потела. Вместо трусов подгузники носила.

А потом в запой ушла.

   __________________

 

Был белый - белый снег.

Потом появилась проталинка, и оттаял пучёк волос,

потом оттаяла голова.

Пришла собака и погрызла голову сбоку. Потом оттаяло 

тело, и его погрызли мыши. Потом появился запах. И зажужжали

мухи.

И всё заросло травой.

 

Кто это был? Петров? Иванов? Сидоров? Люська?

Не знаю. Теперь уже не различить.

Потом наступила осень.

Подул северный ветер, разорвал серые облака и загрохотал

небесными воротами, ведущими в Великую пустоту.

И снова на землю лег снег.

 

01.2010.

 

газета "Вечерний Новосибирск"; http://vn.ru/index.php?id=35470